О юных годах российской императрицы Екатерины II рассказывают раритеты Президентской библиотеки

2 мая 2018 года исполняется 289 лет со дня рождения российской императрицы Екатерины Великой. Посетители портала Президентской библиотеки могут ознакомиться с уникальными изданиями, документами, исследованиями и другими материалами, которые вошли в подборку, посвящённую государыне и ставшую частью масштабной электронной коллекции «Династия Романовых. Земский собор 1613 года». Часть из них рассказывает о юных годах государыни.

Екатерина II, урождённая немецкая принцесса София-Августа-Фредерика Ангальт-Цербстская, правила Россией более тридцати лет. Между тем ничего, казалось бы, не предвещало маленькой девочке такое блестящее будущее. «Появление на свет божий цербстской принцессы, дочери прусского генерала, было явлением настолько заурядным, что не обратило на себя ничьего внимания», – отмечает В. А. Бильбасов в первом томе издания 1900 года «История Екатерины Второй». С ним не согласен ещё один исследователь жизни императрицы П. И. Дирин. В своей работе «Великая княгиня Екатерина Алексеевна» 1884 года он пишет: «День рождения Екатерины совпал с каким-то праздником, по случаю которого Штетин с утра оглашался звоном церковных колоколов. Родители новорождённой радовались этому событию и считали благим предзнаменованием совпадение его с праздничным днем».

Но оба автора единодушно признают: принцесса София-Августа-Фредерика выросла в обстановке, вполне соответствовавшей простому образу жизни семейства штетинского коменданта. Воспитанием детей занималась мать, по словам В. А. Бильбасова, «умная, энергическая, весёлая и как все умные люди честолюбивая» женщина. Кстати, она приходилась младшей сестрой принцу Карлу-Августу, наречённому жениху российской цесаревны Елизаветы Петровны, умершему до венчания.

«Девочка играла с детьми горожан; её никто не называл принцессой, ни даже Софией, а уменьшительным Фике; на городских гуляньях в городском саду она терялась в толпе детей, резвилась, бегала со сверстницами, – читаем в „Истории Екатерины Второй“. – Лица, игравшие с нею в детстве, припоминали, правда, позже, когда цербстская принцесса стала уже русскою императрицею, что во время этих игр Фике всегда брала на себя роль устроительницы, давала тон, повелевала другими; с годами сверстники замечали в ней пристрастие к забавам, свойственным более мальчикам, чем девочкам».

В вышеуказанном издании можно найти портрет Фике, написанный со слов знавшей её графини Меллин: «Она была отлично сложена, с младенчества отличалась благородною осанкою и была выше своих лет. Выражение лица ея не было красиво, но очень приятно, причём открытый взгляд и любезная улыбка делали всю ея фигуру весьма привлекательною».

П. И. Дирин пишет о том, что будущая императрица не получила должного образования по причине частых разъездов, в которых девочка сопровождала мать: «За то эти самые переезды служили ей своего рода средством к образованию, доставляя случаи к наблюдению нравов, знакомя её с разными дворами, развивая в ней общительность характера, знание света и людей. При всех дворах Екатерина с равным успехом производила одинаково благоприятное на неё впечатление».

Автор работы «Великая княгиня Екатерина Алексеевна» отмечает, что в семейном кругу штетинского коменданта не утихали разговоры о России. Возможно, именно они оказали сильное влияние на формирование характера и желаний целеустремлённой девочки: «Екатерина должна была с раннего младенчества слышать рассказы о недавнем пребывании русских в том краю, о чудесном Императоре, вызывавшем удивление и страх во всей Европе. Известно, что ничто так не поражает детского воображения, как подвиги великих людей, и должно полагать, что необъятность России, ея могучия силы, ея величие, эти люди, отправляющиеся на штетинских кораблях искать счастья в таинственной Московии – всё это принадлежало к детским впечатлениям будущей Русской Государыни».

«Как бы не казалась несбыточной в то время мысль незначительной принцессе Ангальт-Цербсткой сделаться Императрицею Всероссийскою, тем не менее предчувствие будущего величия еще в детские годы было пробуждено в Екатерине», – пишет П. И. Дирин. В доказательство он приводит рассказ, собственноручно написанный государыней: «В 1742 или 3-м году я была с матерью моей в Брауншвейге. <…> Тут случилось быть епископу католицкому Корвенскому и с ним было несколько его каноников. Между ними был один дома Менгдена. Сей упражнялся предсказаниями и хиромантией. Быв вопрошён матерью моей о принцессе Марианне Бевернской, с которой я была весьма дружна и которая по нраву и красоте своей была весьма всеми любима, не получит-ли она по своим достоинствам корону, он не захотел ей сказать ничего. Наконец сказал матери моей: „На лбу вашей дочери вижу короны, по крайней мере, три“. Мать моя приняла это за шутку. Он же сказал ей, чтоб она никак о том не сомневалась».

Как показала история, это предсказание сбылось: скромной прусской принцессе Софии-Августе-Фредерике Ангальт-Цербстской было суждено стать российской императрицей, о которой Е. Д. Желябужский напишет в своей работе «Императрица Екатерина II и её знаменитые сподвижники» 1874 года: «Подданные Екатерины звали её своею матушкой-царицей, иностранцы-современники удивлялись ея мудрости, а потомство чествует её именем Великой».