Президентская библиотека о блокаде: «В детстве кажется, что ты бессмертен…»

2019 год – год 75-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. В связи с этим событием Президентская библиотека совместно с газетой «Петербургский дневник» и «Радио России – Санкт-Петербург» инициировала масштабный проект, посвящённый сохранению исторической памяти о событиях 1941–1944 годов в городе на Неве. На призыв поделиться воспоминаниями о том времени откликнулись более 250 человек, предоставившие для оцифровки около  3000 документов.

Среди этих людей были и блокадники, проживающие в Израиле. В начале этого года они передали в дар Президентской библиотеке книгу «Блокадной памяти страницы», состоящую из нескольких десятков рассказов – воспоминаний жителей осаждённого города. Мы уже написали о части из них. Сегодня речь пойдёт о голоде – самом страшном бедствии блокадного Ленинграда – глазами израильтян, бывших жителей нашего города.

В своих воспоминаниях под названием «Два последних блокадных сухаря» Зиновий Ханин пишет, что «самым ужасным бичом для ленинградцев стала пришедшая в город костлявая смерть, ежедневно забиравшая тысячи людей», особенно смерть от голода.

«Смерть угрожала большинству ленинградцев. Но мне почему-то казалось: только не мне, – добавляет он. – Хотя оснований для такого оптимизма у меня было ничуть не больше, чем у других. Но в детстве кажется, что ты бессмертен».

Галина Яковлева в воспоминаниях под названием «Под песню о Сталине умирали семнадцатилетние старушки» приводит страшные строки: «В один из блокадных дней у меня пропала любимая кошка. Я рыдала, догадавшись, что её съели. Через месяц я плакала уже от мысли: почему мы не съели её сами… После зимы 1942 года на улицах Ленинграда не осталось ни одной кошки, собаки, птицы, крысы…»

«Папа, почему мы до войны не ели такого вкусного студня из столярного клея?» – писала Галя на фронт отцу…

По словам блокадницы, в то время она навсегда запомнила два основных правила выживания. Во-первых, долго не лежать, и во-вторых, не пить много воды. Ведь многие погибали от опухания, потому что наполняли пустой желудок водой…

«Однажды мы вышли на лестничную клетку. На ступеньках лежала старушка, которая уже не двигалась, только странно закатывала глаза. Её перетащили в квартиру и засунули в рот крошку хлеба. Через несколько часов она умерла. На следующий день выяснилось, что „бабушке“ было семнадцать, а глаза она закатывала, потому что жила этажом выше…» – делится Галина Яковлева жуткой блокадной правдой.

Дети блокадного Ленинграда походили на сморщенных старичков. Сядут, бывало, на скамеечку, нахмурят брови и вспоминают, как же называется смесь картошки, свёклы и солёного огурца.

Мария Усвицкая вспоминает, что война застала её студенткой Технологического института. Многие из тех, кто с ней учился, разъехались. И в общежитии института остались только три девушки и 15 парней.

«Из-за начавшихся холодов мы все перебрались жить в одну небольшую институтскую аудиторию: её легче было натопить печкой-буржуйкой. Хотя даже с ней все спали в пальто и обуви, – пишет она. – Из школы, которая располагалась напротив здания института, мы приносили парты, столы – всё, что могло гореть в нашей буржуйке. Вокруг неё вертелась вся наша жизнь: она и грела, и кормила. Да кормиться-то особенно было нечем... Каждый из нас получал 125 граммов хлеба. Чтобы хоть как-то заглушить голод, варили студень из столярного клея. Да в институтской столовой получали по две котлетки из жмыха и по стакану кипятка».

В рассказе о блокаде под названием «Чудо» Анна Шмерлинг вспоминает про семью своего дяди Гриши и двоюродной сестры Майи. Однажды девочка Майя получила порцию хлеба на всю семью. Вдруг прямо перед ней появился мужчина в военной форме. «Девочка, как пройти на 7-ю Красноармейскую улицу? Темно. Я заблудился. Я с фронта, к друзьям. Может быть, проводишь?» Майя не смогла ему отказать – фронтовику, защитнику.

По дороге он расспрашивал, сколько ей лет, с кем живёт, откуда так поздно возвращается… Когда дошли до 7-й Красноармейской улицы, Майя сказала: «До свидания, дяденька. Мы уже пришли. Скорее убейте всех фашистов». Но дяденька крепко схватил её за руку: «Давай сюда свою авоську и карточки. Да поживее, а то больше никогда не увидишь ни мамы, ни братишек».

«Дяденька, – пробовала она возразить, – мы же умрём без хлеба, без карточек. Пожалейте нас». Но дяденька злобно засмеялся: «Вот и подыхайте». И, забрав всё, исчез в темноте.

Девочка плакала, оставшись одна на пустынной улице, боялась идти домой и ходила по городу, пока её не окликнул патруль – трое военных с фонариками. Рыдая, Майя рассказала им всё. И тогда один из военных, самый высокий, обнял её за плечи и сказал: «Пойдём, дочка, мы отведём тебя домой и всё расскажем твоей маме».

Тётя Лиза, заплаканная, стояла возле дома. Высокий военный рассказал, как обманули Майю, и добавил: «Не ругайте дочку. Хорошо, что жива осталась. Сейчас всё может быть. И вот… возьмите от нас». Он протянул тёте небольшой кулёк. Дома она его развернула. Там лежали два ломтика хлеба и солёный огурец...

Вечером тётя Лиза заметила, как по дороге на большой скорости мчится военный грузовик. Он остановился. И что-то тяжёлое упало к её ногам. Сначала она подумала, что это снаряд. В голове промелькнуло: всё, это конец. Но это оказался мешок, открыв который она обнаружила муку. Тётя не помнила, как вернулась домой. Всю дорогу была одна мысль – только бы застать детей живыми! И произошло чудо. «Это спасло семью моего дяди Гриши, и они дожили до Дня Победы», – резюмирует Анна Шмерлинг.

Татьяна Каганская в воспоминаниях под названием «Что я пережила в том аду» пишет: «Хочется написать ещё о людях, которых я не знаю как и назвать: то ли спасителями, то ли преступниками. В самый отчаянный период нашей жизни к нам изредка приходила какая-то женщина, имеющая продукты питания. Откуда она взялась, я не помню. Она приходила к нам и забирала всё, что ей могло понравиться: картины, книги, столовое серебро. За это она давала нам половину буханки хлеба и немного крупы. Думаю, именно это спасло нас...»

А вот что пишет Татьяна Фрей в «900 днях из моего детства»: «До сих пор удивляюсь, как в тяжёлых условиях может мобилизоваться человек! <…> Мама всегда считалась спокойной, тихой женщиной с мягким характером, но в условиях ленинградской блокады проявила железную волю. Мама выкупала хлеб на два дня, делила его пополам, потом каждую половину делила на девять равных частей. Мы получали хлеб по крошке, но три раза в день. Она ни разу при нас не показала, что ей страшно, не плакала даже в самые тяжёлые минуты. Методично, изо дня в день она боролась за нашу жизнь...»

А Александр Резников в главе книги «Ходил в школу… подкормиться» вспоминает: «В это время я учился в первом классе школы, расположенной на Подольской улице. Шла зима 1942 года, и в школу я ходил не за знаниями – ежедневно учителя проводили всего два-три урока минут по тридцать. В школу я ходил за едой. После первого урока нам давали соевый шрот, по виду он напоминал мячик для большого тенниса. Он был похож на него не только по размеру и цвету, но, думаю, и по вкусу. Нам давали ещё небольшой кусочек вязкой, приторно-сладкой глюкозы и стакан тёплого елового настоя от цинги. После этого можно было спокойно уходить домой».

Ранее в рамках акции по сохранению исторической памяти о блокаде Ленинграда мы рассказали о том, как в войну со дна поднимали корабли и углубляли фарватеры, историю подводника со строчками из его последнего письма, о послании в прошлое, адресованном погибшему брату, сочинениях ленинградских школьников, написанных в самую суровую зиму 1941/42 года, дневнике, заинтересовавшем автора «Двух капитанов» Вениамина Каверина, и т. д.

Кроме того, при участии Президентской библиотеки в Санкт-Петербурге создан Единый городской информационный центр, координирующий освещение мероприятий к 75-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. А на портале Президентской библиотеки можно отправиться в виртуальный тур по выставочным залам временно закрытого Государственного музея обороны и блокады Ленинграда и познакомиться с электронной коллекцией «Оборона и блокада Ленинграда», куда вошли официальные документы, периодика, воспоминания ленинградцев, продуктовые карточки, фото- и кинохроника.